Черныш (черновик), глава первая

[hontor]

Чукча не писатель, чукча читатель. Это только начатый черновик, который буду дописывать и править по мере сил. Подумал, что если кто-то будет регулярно давать пинков, буду выдавливать из себя хоть по паре абзацев в день. Название пока рабочее. По сути, Черныш даже не главный герой... Текст относится к Мирам Сотворенным.
Критиковать можно и нужно, но до крови грызть не надо)

***
Дождь моросил весь день, и к вечеру земля превратилась в черную слякоть. Шатры поблескивали в свете костров, жидких и неуютных. Черныш встряхнулся, как огромный пес, и отправился бродить по лагерю. Под его лапами человеческие следы были маленькими, незначительными. А сами люди рядом с Чернышом казались хрупкими, даже в доспехах, с мечами и мушкетами. Они едва доставали зверю до загривка.
Таких, как Черныш, люди называли защитниками. У каждого воина с благородной кровью был свой зверь, преданный ему безгранично. Такова природа защитников - беззаветная верность единственному человеку. Хозяину.
Хозяин Черныша, Герот, готовился к предстоящему бою. Рано утром, когда затрубят рога над землями бога войны, две армии сойдутся на поле, где трава жирна от крови многих поколений. Вечный спор двух держав. Победитель будет благоденствовать три года - по милости сурового, но справедливого бога войны. С каждой стороны тысяча бойцов - из них три сотни благородных. Раньше они сражались на лошадях, теперь же выйдут в бой вместе со своими защитниками. Остальные - мечники и мушкетеры.
Черныш не мог представить себе, что такое тысяча человек. Когда его хозяин прибыл на зов главнокомандующего, защитник, терзаемый любопытством, взлетел и сделал большой круг над шатрами - как много людей!
Тысяча. Сам Черныш едва мог считать до десяти.
Предстоящая битва волновала зверя. Ему полтора года, и он ни разу не был в бою. Спао, зверь лорда Ревира, сказал Чернышу, что у их врагов тоже будут защитники. И завтра им придется воевать с сородичами.
Спао старик, хотя тело его кажется молодым. Спао четыре года, и вряд ли он дотянет до пяти. Спао мечтает умереть в этой битве, защищая своего человека.
Черныш шел навестить Спао.
Старый зверь спал возле шатра лорда Ревира, под знаменем, с которого скалилась волчья морда. Его тяжелые кожистые крылья были плотно поджаты, дыхание быстрое, неровное, как после долгого бега, когти на лапах то вытягивались, царапая землю, то прятались, и тогда дыхание зверя ненадолго успокаивалось. Тяжелы сны стариков, и Черныш подумал - не это ли его ждет меньше чем через три года? Ему порой снилось, что хозяину грозит беда. Чаще всего Черныш успевал спасти его, но иногда Герот погибал в этих снах, и зверь просыпался от жуткого чувства пустоты.
Старики видят такое каждую ночь, и все реже выходят победителями в своих кошмарах. Проснувшись, они ревут от ужаса и терзают клыками собственную плоть, пытаясь заглушить другую боль, которая страшнее. Лапы у Спао все в шрамах, и свежий шрам через всю морду - вчера хозяин ударил его мечом, плашмя, когда зверь свалил шатер неловким взмахом крыла, пытаясь заслонить от опасности, увиденной в кошмаре.
Черныш лег рядом со стариком, на траву, вмятую в грязь сапогами солдат. Тот коротко взрыкнул во сне, очнулся - будто вынырнул из ледяной реки. Посмотрел на Черныша безумным взглядом:
-Плохо. Плохо бой.
Он говорил бессвязно, как большинство защитников. Это Черныш был болтуном, каких мало - так отзывался о нем хозяин.
-Тебе снился плохой бой? Это только сон, Спао.
-Сон всегда злой. Плохо бой утром. Спао против Спао.
Черныш тоже не представлял, как это - сражаться с себе подобными. Не в шутку, как играют котята, или обмениваются оплеухами подростки на турнирах. Всерьез, насмерть. А если пытался представить - внутри все сжималось до дурноты.
-Может, нас не заставят сражаться с другими лордами. Не все враги будут с защитниками... - Глупая надежда. Для лорда нет чести бить пеших. Отличиться можно, лишь одолев равного - и тогда бог войны пошлет благоденствие на дом победителя.
Спао тряхнул гривой: - Плохо бой. Плохо, плохо.
Черныш вылизал морду старика, и тот успокоился - благодарно урча, положил голову на лапы. «Пусть тебе приснятся хорошие сны, Спао».
Еще недавно Черныш был уверен, что люди любят их. Защитник не может предать, не может струсить и бросить хозяина. Зверь будет со своим человеком до конца жизни, и даже короткая разлука - мучение. Защитник выполнит любой приказ, даже если прикажут умереть.
Почему же они, защитники, при своих хозяевах словно вещи? Может, потому, что у них нет выбора? Нет выбора - сбежать, ударить в ответ, ослушаться? Или же верность, которую получают даром - ничего не стоит? Или просто утомляет беспричинная, всепрощающая любовь?
Эти мысли, слишком трудные, чтобы найти для них слова, мучили Черныша не первый день. Стоило только вспомнить шрам на морде Спао, как внутри вскипали обида и злость. Нет, не любил Черныш хозяина. Не радовался ему. Так что за сила связала их, заставляя зверя терпеть и служить?
Возле хозяйского шатра Черныш остановился. Герот не позволял беспокоить его, но завтра битва, и если зверь не спросит сейчас, то будет ли другая возможность?
Защитник просунул морду в шатер, фыркнул, обращая на себя внимание человека. Герот еще не спал - точил меч, и сталь тускло сверкала в свете масляного фонаря. Черныш едва не попятился от взгляда хозяина, когда тот поднял голову:
-Что ты забыл в шатре, Раттран? - Это имя... Чернышом его называли слуги, но прозвище зверю нравилось больше.
-Хотел поговорить, - защитник упрямо тряхнул головой, но зайти не решился. -Завтра бой.
-Да, - сухо согласился Герот. -Иди спать.
Черныш не мог ослушаться. Даже в такой малости. Перед тем, как уйти, он бросил с обидой: -Я твой защитник. Я не собака.
Ему не ответили. Зверь обошел шатер и шумно плюхнулся в грязь - брызги полетели на светлое полотнище. Мелкая месть, которую даже не заметят... но Чернышу стало легче.

***
Его подняли, едва засветлело небо, звезды еще не успели поблекнуть. Тучи разошлись, предстоящий день обещал быть ясным. Оруженосцы Герота со вздохами взялись за щетки - зверь был покрыт грязью с ног до головы. Защитник устыдился. Своей ночной выходкой он доставил им хлопот вдвое больше обычного. Парни любили его, не то, что Герот. Младший, Вир, хоть и пожурил Черныша за испачканную шерсть, но потом запустил пальцы в его черную с рыжеватым отливом гриву и чесал, чесал, пока зверь не разомлел. Жмурясь от удовольствия, защитник тихо проворчал:
-Лучше бы ты был моим хозяином.
Вир дернул зверя за ухо: -Герот услышит - мяса в похлебке нам до самого дома не видать, морда ты рогатая, - и правда, у Черныша над ушами уже пробивались костяные выступы, похожие на драконьи шипы. Через год они превратятся в настоящие рога, изогнутые полумесяцем вниз, а пока - только две чуть заостренные шишки.
-Герот дрянь, - фыркнул защитник, внутри заклокотало по-щенячьи, вспомнились все обиды. - Дрянной хозяин. Разговаривает со мной, как с псом. Никогда не похвалит.
-Он со всеми так, - Вир погладил широкую морду. -Ты себя береги. Кого я еще чесать буду?
Лагерь постепенно оживал - в предрассветной мгле ревели защитники, им отвечали сородичи из той, второй армии... Бряцали доспехи, приказы командиров едва перекрывали лагерный шум, но до солдат Чернышу не было дела. Он лизнул ладонь Вира, потянулся перед тем, как оруженосцы вдвоем накинули на него попону и закрепили седло.
Герот вышел из шатра в доспехе и при оружии. Молча взобрался на спину Черныша. Зверь поежился, когда пальцы хозяина грубо схватились за гриву. Герот приказал идти на холм, где уже собирались всадники.
С возвышенности был хорошо виден лагерь врага. Защитник увидел там своих сородичей, ветер приносил их запах и гулкое рычание, Отчего-то внутри холодело и немели лапы, Черныш украдкой бросил взгляд на других защитников - они нервно переминались на месте, прижав уши и хрипло взрыкивая. «Они тоже чувствуют...» - подумалось зверю.
Из-за горизонта выплыло солнце - плоский малиновый круг посреди чистого неба. Его приветствовали ревом труб, подающих сигнал к атаке. Два мушкетных залпа прозвучали почти одновременно, Черныш почувствовал, как пуля свистнула у самой шеи. Позади взвыл раненый зверь, запах крови повис в воздухе. Второго залпа не было - защитники могучими прыжками неслись навстречу друг другу, еще пара рывков - и всадники схлестнутся в ближнем бою...
Но что-то вдруг дернуло Черныша назад. Он едва не полетел под лапы вражеского зверя, который остановился так же резко, зашипел, как змея, развернул крылья внутренней стороной вперед - на натянутой мембране проступил кровавый темный узор. Черныш не умел читать то, что пишут люди на клочках бумаги, но этот знак, не виденный им прежде, понял сразу: «Стой! Не смей!»
С обеих сторон звери останавливались, пятились, разворачивая крылья друг к другу выступившим багрово-черным рисунком, утробно рычали и шипели. Черныш не сразу осознал, что его горло тоже издает клокочущее низкое ворчание. Герот бил его мечом плашмя, что-то кричал - защитник едва чувствовал. То, что происходило, было сильнее его. Даже сильнее приказов хозяина. Вокруг него всадники все еще пытались заставить зверей сражаться друг с другом, но те рычали и огрызались. Когда люди спешивались, чтобы вступить в бой, защитники отгоняли их назад ударами крыльев.
Войны не будет, понял Черныш, отступая вместе с хозяином. Герот тоже спешился, лицо его потемнело от ярости. Когда они отошли, хозяин врезал зверю в ухо. Удар был так силен, что Черныш пошатнулся, в голове зашумело.
-Ты позоришь меня и мой род! Ты позоришь мою страну, трусливая тварь!
Защитник взревел - он не был трусом. Просто его сородичи не убивают друг друга, как это принято у людей!
-Ненавижу, - прошипел Черныш, представив на миг, как его тяжелая лапа ломает хребет хозяину. Но от этой мысли ему стало дурно. Еще хуже, чем от слов Герота.
Войска разошлись. В лагере кипело оживление, люди спорили, ругались. Недобрые предчувствия терзали Черныша. Он видел, как командующий выехал в сторону вражеской стоянки. На лошади, не на своем звере. И с командующим еще воины, все на лошадях. Герот оставил защитника возле шатра и ушел, приказав ждать. Вир, встревоженный и хмурый, рассеяно погладил Черныша:
-Что-то теперь будет... Зря вы это устроили.
-Это не я, - Черныш без сил опустился в траву. -Кто-то другой. Кто-то, кто любит хозяина и хочет его защищать. Я внутри кого-то другого... как в клетке. Вир, почему мы такие?
Оруженосец вздохнул, перебирая длинные пряди гривы: -Откуда мне знать? Никто даже толком не знает, откуда вы взялись. Первых защитников нашли возле храмов Мерраху, бога войны. Жрецы сказали, что это дар воинам... но огонь на алтарях с тех пор бледнее, а дары нашего бога скупы. Одни толкователи говорили, что вас подослали демоны, другие - что вас нужно принести в жертву Мерраху. Но три года назад благословенный Эртайгон с вашей помощью разбил наголову войско врага. И три года страна процветала. Но теперь... не знаю, что теперь будет. - Вир оттер пот со лба - солнце из малинового стало бледно-желтым и начало припекать. - Когда и у врагов появились защитники, это приняли за плохой знак. Но никто не думал, что вы откажетесь сражаться.
Оруженосец замолчал. Молчал и Черныш, ему казалось, что сам воздух пахнет тревогой и дурными снами. Весь лагерь оцепенел, только изредка доносились стоны раненых.

Миновал душный полдень, в небе одиноко кружил стервятник. Черныш угрюмо следил взглядом за птицей. Стоит лишь развернуть крылья, рвануть в синеву - что бы ни задумали люди, все останется позади. Но приказ хозяина держал крепче, чем цепи.
Между двумя армиями, на нейтральной земле, где должна была состояться битва, теперь стоял шатер переговоров. Уже несколько часов оттуда никто не выходил, стреноженные лошади щипали траву. Защитник не любил их. Когда он видел хозяина верхом на лошади, злость поднималась против воли. Когда Герот предпочитал ему слабое пугливое животное, у Черныша отнимали последнее - гордость.
Оба лагеря ожили, зашумели, когда после затянувшегося ожидания генералы вышли из шатра и направились к армиям. По лагерю пошли гонцы, сообщая результаты переговоров. Каким бы ни было решение, оно уже принято. Вир оставил Черныша:
-Пойду узнаю, что там.
Оруженосец скрылся за шатрами, зверь остался, вглядываясь в лица людей, проходящих мимо. Тревожное предчувствие овладело им, и Черныш вдруг понял, что готов забыть все обиды, терпеть грубость и безразличие Герота, лишь бы не было этого дня, лишь бы все стало как прежде. Зверь привстал на задние лапы, выискивая взглядом хозяина. Герот злой, черствый человек, и все же он - самое дорогое, что есть у Черныша. Вир хороший друг, но сейчас защитник больше, чем когда-либо, нуждался в своем хозяине.
Зверей стали выводить на середину поля. Стариков, ветеранов прошлой битвы, и годовалых подростков, у которых едва прорезались рога. Бело-золотистых, огненно-рыжих, серых и черных. Воины оставляли их в центре поля, разворачивались и шли назад. Обе армии избавлялись от своих защитников. «Чтобы мы не мешали их войне», - подумал Черныш с горечью.
Когда вернулся Герот, защитник сделал то, что раньше никогда себе не позволял - ткнулся лбом в грудь хозяина, едва не сбив его с ног. Будто ударился о каменную стену.
-Отойди.
Зверь послушно отступил, стараясь не смотреть в лицо своему человеку. Он почувствовал руку Герота на шее, но прикосновение было холодным, отстраненным, как и голос, приказавший идти рядом. Черныша вели к остальным.
На полпути их нагнал запыхавшийся Вир:
-Господин, позвольте мне проводить его!
Герот резко повернулся и осек оруженосца:
-Ты - его хозяин?
-Нет, господин, - Вир отвел взгляд. -Разрешите хоть попрощаться... - и, не дожидаясь ответа, неловко погладил широкую львиную морду. Его руки дрожали. -Прости, Черныш.
Зверь молча лизнул парня в лицо, протянув большим шершавым языком от щеки до макушки, взлохматил светлые волосы. Он чувствовал недоброе, но мог ли изменить хоть что-то?
Вир отступил под тяжелым взглядом Герота, но все еще смотрел им вслед. Когда Черныша подвели к другим защитникам, тревожно ревущим, но вынужденным оставаться на месте, зверь оглянулся - Вира оттаскивали в лагерь хмурые солдаты. Кажется, парень плакал...
Черныш смотрел, как воины уходят, оставляя их, и какое-то болезненное оцепенение овладело им. Чувство горечи заглушило даже страх. Бок о бок с Чернышом стоял крупный, статный зверь, его хозяин не хотел уходить, зарывшись лицом в гриву своего защитника. Но его скрутили и оттащили, как и Вира.
А Герот ушел, не сказав ни слова, кроме сухой команды. Даже не обернулся.
Перед выстроенными в линию защитниками проехали оба генерала - лошади под ними храпели и грызли удила, рвали поводья - запах и рев хищников вселял в них ужас. Следом, чуть поотстав, ехали жрецы в черных с золотом шакальих масках, закованные в черную же броню. Их крупные вороные жеребцы под попонами, расшитыми золотом и мелкой бирюзой, шли степенно, уверенно, и на своих сородичей, казалось, смотрели с презрением.
-Этот черный день останется в памяти наших потомков, как жестокий урок, - зычный голос генерала эртайгонской армии перекрыл даже нестройный рев защитников. - Не доверяй богатым дарам, если не видишь лица того, кто их подносит. Бог являл нам знаки не единожды за эти четыре года, но мы, в дерзости своей, закрыли на них глаза! Демоны сегодня смеялись над нами из своих темных логовищ, видя, как мы опозорили это древнее поле и древний обычай, завещанный нашим предкам самим Мерраху, богом войны и доблести.
Но перед жрецами нашего покровителя мы признаем ошибку, совершенную по неразумению. Да примет бог нашу жертву - дары демонов будут истреблены здесь же, решением королевств Эртайгона и Аркена. Пусть яркое пламя вернется на алтари, и обойдет нас, оступившихся, гнев Мерраху!
Черныш хотел бы разучиться слышать. Подлые, несправедливые слова.
Когда на поле вышли солдаты с мушкетами, защитники глухо взревели - жуткий, полный отчаяния крик. Но и теперь звери смотрели не на тех, кто взводил курок, а поверх, туда, куда ушли их люди.
Раздался залп. Черныш не удержался на лапах, ставших ватными, внутренности свело невыносимой болью. На него свалился другой зверь, убитый наповал - Черныш чувствовал всем телом, как подрагивают, затихая, слабеющие крылья. Защитник попытался отползти и понял, что не сможет: силы оставили его, но боль продолжала терзать. Черныш однажды видел человека, раненого в живот - этот человек два дня умирал в мучениях. Лекарь тогда сказал, что его не смогли бы спасти даже боги...
Люди ходили вдоль линии и добивали подранков. Каждый раз, когда раздавался выстрел, Черныш вздрагивал и думал, что скоро очередь дойдет и до него. Тогда эта жуткая боль, наконец, прекратится. Но услышав рядом шарканье сапог, зверь замер, стиснув зубы. Легкая смерть была бы подарком, но не из этих рук...
Человек ткнул его дулом ружья пару раз и пошел дальше.
Вскоре Черныш пожалел, что затаился. Солдаты ушли. Он оставался в сознании и слышал, как чудом выжившие защитники выбирались из-под груды тел и бежали, выкрикивая имена хозяев. Не от людей бежали - к людям, где их ждала смерть. Так сильна была эта привязанность, зов, которому нельзя противостоять.
Над полем повисла тишина. Черныш понял, что живых рядом не осталось. Одуряющая боль и одиночество медленно сводили с ума. Но еще хуже была пустота. Раньше ее заполнял Герот. Плохой, подлый хозяин, предавший своего защитника, - но все-таки хозяин. Когда он уходил, невидимая нить будто натянулась между ними... и порвалась.
По траве мелькнула тень, раздались удары крыльев. Стервятники слетались со всей округи. Под звуки их пира зверь, наконец, погрузился в забытье.

Черныш очнулся, услышав рядом чью-то мягкую поступь, взрыкнул от боли, пытаясь поднять голову, и встретился взглядом с защитником - мелким рыжим подростком. Нескладный, с большими лапами и тощим телом, с недоразвитыми крыльями, этот заморыш вряд ли участвовал в битве. Он не был ранен, скорее испуган.
-Кто ты? - Черныш не узнал собственный голос, больше похожий на хрип.
-Рыжок, - подросток попятился, встряхивая головой, пытаясь избавиться от запаха крови, но кровь пропитала здесь все.
-Беги, Рыжок. Они перебили всех... Уходи и прячься от людей всю жизнь, - последние слова зверь едва выдавил - боль скрутила внутренности.
Тот не двинулся с места: -Тебе нужна помощь...
Черныш устало прикрыл глаза. «Да, Рыжок, мне нужна помощь. Но ты не сможешь - защитники не убивают друг друга. Так что беги, спасай свою шкуру и надейся, что тебя не выследят».
-Иди. Я отлежусь.
Подросток робко лизнул горячий нос Черныша и растворился в сумерках. Зверю долго еще мерещились его мягкая поступь и голос.
Наступила ночь, а спасительное забвение все не шло. Монотонная, злая боль грызла зверя изнутри, и минуты растягивались в часы. Невыносимо хотелось пить.
Неподалеку раздались чавканье и хруст костей. На смену дневным падальщикам пришли ночные. Черныш приоткрыл глаза - черная тень, заслонившая звезды, показалась ему огромной. Нет, это всего лишь шакал... В ноздри ударил запах псины, резкий, тяжелый, от него стало дурно.
Черныш почувствовал, как придавивший его зверь дернулся, и в первый миг обдало жутью. А потом все померкло перед глазами - кто-то стаскивал с него закоченевший труп, и растревоженная рана заныла еще сильнее.
Видно, он вздрогнул или заскулил, выдав себя. Падальщики бросили добычу, и после мгновения тишины Черныш почувствовал, как чьи-то клыки вцепились ему в холку. Он дернулся, в голове прояснилось - зверь разглядел тех, кто его потревожил, и внутри похолодело - твари, которых он принял за шакалов, были крупнее и мощнее, чем сам Черныш.
В темноте раздался неразборчивый глухой голос: -Живой котенок? Урт, брось падаль. Тут недобиток.
Ответом был противный кашляющий смех. Защитника выволокли из-под мертвого тела, шакал схватил его за основание крыла и резко дернул, другой вцепился в заднюю лапу. Едва соображая, Черныш из последних сил ударил когтями по морде ближайшего мучителя. Темноту прорезал злобный визг, тварь отшатнулась, встретив неожиданное сопротивление.
Внезапно все стихло, тени отступили. К запаху псины примешался запах страха. Черныш услышал почти беззвучные шаги - на этот раз они принадлежали человеку. Защитник почувствовал его тяжелый, жесткий взгляд. В тишине зверь уловил тихий шелест - с таким звуком сталь покидает ножны. Измученный болью, он ощутил облегчение, смерть уже не пугала.
Незнакомец опустился рядом с Чернышом. Почему-то он медлил. Зверь с трудом поднял голову, чтобы увидеть его лицо, но темнота скрадывала очертания. Только глаза - желтые, как вмерзшие в лед осенние листья. Холодок пробежал по спине: в этих глазах не было сострадания, но испугало другое - в них вообще не было ничего человеческого, никаких знакомых Чернышу эмоций. Зверь слабо затрепыхался, пытаясь отвернуться, но сильные пальцы сжали его морду, не позволяя отвести взгляд. Защитник выдохнул:
-Что тебе? Убей... или уйди.
Ему не ответили. Тишина становилась невыносимой. Черныш тихо заскулил - у него не осталось сил, да и желания, цепляться за жизнь.
Но незнакомец сделал выбор за него. Не поворачиваясь, он сухо бросил маячащим за спиной тварям: -Тингру сюда. Пошевеливайся, Урт.
Голос был жуткий, но еще страшнее взгляд. Властный, подчиняющий. Черныш не мог ни отвернуться, ни закрыть глаза. Даже когда почувствовал в ране холод железа, разрезающего плоть, и пальцы, уверенно достающие глубоко засевшую пулю, он не шевельнулся, будто скованный. Волна слабости прокатилась по телу, резко дернуло в груди, сердце зашлось и остановилось. «Все кончилось», - устало подумал Черныш, отрешенно удивляясь, что сознание не покинуло его. Мир тонул в черном мареве, но зверь еще видел перед собой желтые глаза незнакомца, взгляд завораживал и держал, словно якорь. Нечеловеческая воля была в нем: из пустоты без звуков и ощущений защитник вдруг провалился обратно, в изнывающее от боли тело. Сердце дрогнуло, забилось, воздух ворвался в легкие. Животный ужас захлестнул Черныша, когда он осознал... Этот человек одним взглядом приказал его телу жить, и оно не посмело ослушаться.
Защитник поперхнулся и захрипел – что-то влили в рот; жидкость была ледяной и щипала язык. Будто издалека он чувствовал, как кто-то промывает и обрабатывает рану. Тело обволокла усыпляющая теплота, боль начала уходить. Только после этого человек позволил отвести взгляд - тяжело дыша, зверь уронил голову на землю и провалился в глубокий сон.